Les Quatre Cavaliers |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Les Quatre Cavaliers » Основной » По ту сторону добра
Кто: Эммануэль Вартингтон, Дориана Грей, Маркус Райдер, Каролина Лид-Грейв, Эстер Бэрримор
Когда: вечер
Где: кафе
Когда в одном месте собирается столько нелюдей — быть беде. Когда кто-то распугивает соседнее гнездо и так-то диких вампиров — быть беде. И быть беде, когда несколько выживших из этого гнезда появляются в милейшем заведении. Более того: быть беде и горе трупов.
Одежда: застиранная красная кофта, телесная юбка с клиньями, чёрный кожаный плащ. Обувь: сапоги с высокими берцами.
Сидя в кафе под бодрые аккорды радио «ARfm» и медленно уничтожая черничный пирог, Дориана осознала, что смотрит на сидящего напротив Марка с книгой в руках с плохо скрываемым равнодушием. Просто как на случайного соседа по столу. А мысль о том, что они больше не будут работать вместе, не вызывала ничего, кроме облегчения. Проще говоря, она была рада, что они рассчитались. Наконец-то, чёрт возьми. За стеклом гудел вечерний Лондон.
-Твои деньги, - сказал Марк и выложил на стол пластиковый пакет. Такой аккуратный, что чуть не стошнило.
-Благодарю, - кивнула Дориана с набитым ртом.
-Вроде бы, здесь столько, сколько мы договаривались, - добавил он слегка срывающимся голосом.
Она представила себе, как он ползает по своей пустой старой студии, которая наверняка выглядит ещё большей помойкой с тех пор, как она перестала там бывать.
Марк вздохнул так тяжко, что можно было подумать: умрёт прямо здесь. Но он пожелал ей на будущее, сохранить в качестве намордника ту смесь веселья и цинизма, всегда проступающую на лице в момент уплаты долгов.
Они привстали из-за стола, Марк протянул руку для прощания, и Дориана в сердцах ударила по ней со всей силы, умноженной внезапным приливом ярости. «Ничего личного – только бизнес».
Оставшись в одиночестве, Дориана придвинулась к окну, заслоняясь от окружающих, поглубже заталкивая деньги в сумку и стараясь не встречаться взглядом с остальными посетителями.
Вечер трудного дня. Усталость. Почему-то казалось, словно воздух наполняется чем-то тёмным. Волнение Дорианы совершенно ясно читалось в том, как она совершенно бездарно имитировала чтение газеты.
Дориана почему-то почувствовала опасность, которую может сулить здешняя тишина. Словно безмолвие было тем, от чего нельзя спастись и что нельзя понять.
Во что одета: белая рубашка, заправленная в облегающие светлые джинсы, поверх рубашки удлиненный черный пиджак. Ботильоны на высокой платформе и тонком каблуке (мамины). Волосы убраны в аккуратную кичку, на носу очки в крупной оправе. Губы покрашены в коралловый цвет. В ушах серебряные сережки-гвоздики в форме черепков, на шее массивные наушники.
В кафе было не очень много людей, но и этого количества хватало с лихвой, чтобы мешать Каролине заниматься тем, чем она намерена была заниматься, сев за самый дальний от входных дверей столик, разумеется, у окна. И, разумеется, все это было лишь отговоркой.
Массивные наушники по обыкновению украшали ее маленькую белобрысую головку, хотя сегодня в них играл только один исполнитель – тишина. В левой руке она неустанно мяла синюю жвачку для рук, размякшую от тактильного тепла настолько, что пальцы девочки начали вязнуть в эластичной субстанции. На столе перед ней лежал планшет; под столом, на коленях, потрепанный сборник Эдгара По. Но ни то, ни другое за все время пребывания Каролины в заведении, так и не удостоилось ее внимания: подперев свободной ладонью подбородок, Синяя глядела в окно.
- Привет, - Лид-Грейв не сразу поняла, что это обратились к ней, или сделала вид, что не поняла. Медленно подняв взгляд, она обнаружила подле своего столика двух совершенно одинаковых девиц. Они что-то от нее ждали. Вероятно, ее кивка и предложения сесть. О да, точно. Сегодня Синяя работает на благо этого грешного мира. Она кивнула.
Девочки сели.
Глядя на соседок поверх очков в крупной оправе, Каролина вопреки своему обыкновению (и желанию) не растянула губы в улыбке Гуинплена, а осталась как никогда серьезной, вероятно, стараясь копировать поведением свою мать. Для полного соответствия она даже оделась как подобает серьезным людям. Руку с пластилином она убрала под стол, наушники съехали к ней на шею.
Дело было примерно в следующем: не то что бы Каролина раньше не догадывалась, но вчерашний случай окончательно убедил ее в том, что все без исключения особи женского пола падки на ритуальные мероприятия. Но тут они подразделяются на два вида: на тех, кто бредит о шикарной свадьбе и тех, кто бредит об упомрачительных похоронах. Первых, безусловно, на порядок больше, но и тех, кому небезынтересно, в каком платье и с каким макияжем их отправят в последний путь, хватает с лихвой.
И действительно, к подобному вопросу надо подходить с едва ли меньшей щепетильностью, нежели к свадьбе (конечно, если это вас и правда волнует). Учитывается не только удачное сочетание цвета платья и цвета обивки гроба, но и сочетание всего вышеперечисленного с цветом вашего собственного мертвецкого лица. Который непосредственно зависит от того, что будет написано в вашем свидетельстве о смерти. Например, к обугливанию при ударе током вряд ли подойдет черный смокинг, а утопленникам вряд и следует акцентировать внимание на оттенке своего лица. Если же у вас имеются конкретные пожелания по туалету, то можно пойти и от противного. Так и поступили близнецы. Каролине же осталось всего лишь немножко им помочь.
С важным видом деловой женщины мисс Лид-Грейв достала из портфеля фотографии, которые сделала накануне, выклянчив доступ в морг у приятеля-патологоанатома, и выложила их перед «клиентками».
- Этот каталог, - предельно серьезно произнесла Синяя, - поможет вам определиться, с каким, э-э-э… заключением вы наиболее выигрышно будете смотреться. Этот счастливчик умер от асфиксии. Говорят, ужасная смерть, но я с этим не согласна, только посмотрите: почти ничего не повреждено.
Не поднимая глаз на близняшек, Каролина продолжила.
- А этого немного расплющило. Очевидно, выпал из окна многоэтажки. Лично я не советовала бы, но если вот здесь собрать ткань, будет почти не заметно. Но посмотрим, что дальше. Так, эту дамочку с запозданием выловили из Темзы, а у этого сломался на мотоцикле спидометр…
Девочки сначала хихикали, потом переглядывались, на пятом варианте из серии «как можно умереть красиво» откровенно занервничали. Синяя будто бы вовсе не замечала их смущения.
Наконец, осталась последняя фотография. Тут Каролина замешкалась.
- Мм, - задумчиво протянула она, разглядывая окаменевшие останки, - наверное, он закатался в цемент…
Нерадивых татофилок и, вероятно, потенциальных самоубийц, сдуло из заведения раньше, чем к их столику успел подойти официант и принять заказ. Каролина же с чувством полного самоудовлетворения затолкала «каталог» обратно в портфель и растеклась по сиденью.
- Еще какао! – крикнула она куда-то в зал. Затем, опустив глаза на собственные коленки, шепнула, - только не говори маме, Эдгар.
Отредактировано Caroline Leed-Grave (27.02.2013 21:51:28)
Внешний вид: как вчера - ткнуть сюда. С собой: маленькая черная кожаная сумочка с женскими мелочами.
– Ах-ха-ха, как смешно, конечно, да.
Эстер с ночи распирало – не совсем понятно, от чего. То есть, было от чего, но она не как не могла сформулировать вставшую перед ней проблему. Однако все основания верить, что она чуть больше, чем просто человек, и вообще чуточку отличается от последнего, были, и это требовалось срочно обмозговать. Настолько срочно, что даже желание прямо здесь и сейчас позвонить отцу и потребовать от него прямого и понятного ответа отступило на задний план. Если быть честной, она не совсем представляла, что ему скажет.
– Пап, скажи, ты же у меня дракон, да?
Привычка пусть тихо, но вслух озвучивать собственные мысли сегодня проявлялась особенно ярко и часто – на лицо ее нервное состояние, в котором еще чуть-чуть – и закатишь истерику. Она периодически подпрыгивала на месте, громче обычного стуча высокими каблуками по тротуару. Какой-то позер на ярко-красном мотоцикле, цвет которого ел глаза, затормозил недалеко от нее и предложил прокатиться, аргументируя это тем, что он быстрее домчит ее до дома – неважно, до ее дома или до его – и уж там-то отогреет ее как следует, со всей старательностью. Эстер посмотрела на него так, что ее обозвали недотрогой и бросили прогуливаться дальше по темнеющим улицам. Сегодня ее явно тянуло на приключения – вот и двинулась девушка куда-то не в самый приятный район, громко стуча каблуками и против воли виляя попой в короткой пышной юбке. Интересно, а что она умеет? Понятно, что отращивать крылья и плеваться фаерболами она вряд ли когда-нибудь сможет – а что может.
– Угу. «Каждому свое»… А где мое?!
В раздражении она топнула ногой в сапоге по луже и еле успела отскочить, чтобы не испортить свое настроение окончательно своим же внешним видом. А еще ей чего-то хотелось, только она никак не могла понять – чего. Отчаявшись разобраться в собственных мыслях, она завернула в какое-то дешевое кафе и вскоре пристроилась за свободным столиком, перед этим изрядно повозившись на казавшимся неудобным стуле. Заказала что-то шоколадное – «Заодно и проверю, могу я отравиться в непонятно каком заведении или не могу», – и чай. Болтая ногами под столом, Эстер огляделась вокруг и с любопытством отметила двух девчонок, резво ломанувшихся прочь из помещения. А так как сегодня ее так и тянуло лезть на рожон, мисс Бэрримор резво поднялась и разве что не проскакала к столику, за которым сидела деловая мадама немного помладше ее самой.
– Разрешите полюбопытствовать, – она оперлась о столешницу, с интересом глядя на блондинку, – а что заставило этих двоих так резво дернуть как можно дальше от вас?
Сегодня Маркус пренебрег человеческими средствами передвижения и просто появился из воздуха сразу перед входом в бар. Не будь он всадником апокалипсиса, можно было бы сказать, что он устал: за последние несколько дней у него было множество не самых приятных разговоров, путешествие в Шотландию… Но он был существом, которое усталости просто не знает.
В заведении его, наверное, помнили – а может, и нет. Не глядя по сторонам, он прошел к столику в углу, за которым сидели двое мужчин, которые, видимо, даже не пытались скрывать род своих занятий – такие типажи очень любили снимать в Голливуде в роли мелких злодеев. Того, который был одет в кожаный френч и водолазку, звали Франклин, и он был ругару. Второй был одет в простую куртку, а его вид было неприлично произносить даже в сверхъестественных кругах Лондона. Да и дела с его видом было вести неприлично. И сейчас он откликался на имя Натаниель. Как его звали по-настоящему, Маркуса мало интересовало. Усевшись на третий стул за столиком, Всадник посмотрел ругару в глаза. Глаза у Франклина были своеобразные – если внешне ему удавалось поддерживать цивилизованную оболочку, то дикость в глубине глаз выдавала для знающего человека ругару с головой.
– Добрый вечер, доктор Райдер.
Натаниель просто молча кивнул.
– Ну, если даже ты считаешь его добрым, – Маркус усмехнулся краешком губ, – то тогда добрый.
Маркус взмахом руки отогнал официантку, щелчком выбил из пачки сигарету и прикурил, всем своим видом показывая, что не настроен на долгие поучительные разговоры. О, к сожалению, общей бедой всего рода ругару кроме несдержанности было еще излишнее любопытство и болтливость.
– Мне вот интересно, почему вы не забрали то, что вам нужно, сами, а наняли нас?
Самаэль тяжело вздохнул.
– Потому что то, что нужно мне, невозможно забрать силой. Только добровольно. Особенно это касается моего вида, – Чума глубоко затянулся. – Что теперь? Подискутируем о Библии? Или может, у тебя, правнучек, – он ткнул в сторону Натаниеля набалдашником трости, – тоже есть какие-то вопросы? Если нет, то, может, тогда перейдем к сути? У меня много дел.
В этот раз Франклин придержал свой язык, достал из сумки небольшой сверток и протянул его всаднику. Маркус взял сверток и провел по нему кончиками пальцев. Удовлетворенно хмыкнул. Достал из внутреннего кармана пухлый конверт и бросил его Натаниелю. Несмотря на свой своеобразный вид и славу специалистов широкого профиля, они не пробавлялись каким-то пошлыми убийствами. В узких кругах Британии они были известны как непривзойденные грабители.
– Я надеюсь, мы остались довольны друг другом? – Маркус затушил сигарету и уже собрался подниматься, но вдруг замер, насторожившись.
Альберт Лоран, вампир
Альберт уже несколько раз упал – каждый раз смачно, разбив и руки, и колени в кровь. Постепенно кожа зарастала, оставляя сверху только подсыхающую буроватую корку крови. Несколько раз он вытер окровавленные ладони о рубашку и джинсы и теперь выглядел совершенно ужасно.
Когда он спросил, что это, его толкнули и сказали молиться…
«Господи, Господи, пожалуйста, если ты есть…»
Он не знал ни одной молитвы, зато успел увидеть светло-серые искусно выточенные тонкие крылья. Когда он бежал, кусая себя за руки от страха и чуть подвывая, измазав в собственной крови лицо, другие выжившие тоже бежали, они были совсем рядом, он их чувствовал. Они тоже были напуганы. Все это напоминало «Последний день Помпеи», только ему к сожалению, не нашлось пары.
Случайные прохожие на улице…
«Защити, защити, защити, ведь я же не так плох. Правда, правда!»
…оборачивались и смотрели вслед бегущим, не понимая, что гнало их как можно дальше.
Надо спрятаться. Да-да, спрятаться. Ужас время от времени накрывал его с головой, и Альберт как будто терял сознание на ходу, правда, ноги, не останавливаясь, продолжали нести его как можно дальше от разоренного Дома и от той части Семьи, которой уже не поможешь.
Среди бегущих, где-то сзади, раздался крик. Альберта словно кипятком ошпарили. Его дернуло в сторону, как будто дрожь пошла разом по всему телу, и молодой вампир вбежал в ближайшую забегаловку, такую же малоприятную, как и другие в этом районе, в надежде, что его не заметят неизвестные преследователи, решившие истребить его и его Семью.
Следом за ним вбежали и другие. Кто-то совсем сошел с ума от страха: Альберт видел, как многие из последовавших за ним скалились и шипели. Кто-то не успел затормозить, послышался грохот перевернутого стола, он почувствовал запах человеческой крови: должно быть, человек, сидевший за столом, до крови расшиб руку или ударился лицом.
Он замер, как и другие молодые вампиры, пошатываясь и жадно втягивая носом воздух. Как же это было не вовремя!
Альберт успел сделать только шаг туда, куда звал запах, когда один из обезумевших братьев бросился на упавшую официантку, которую тоже зацепили во время падения, и вцепился зубами ей в шею, буквально вгрызаясь в мясо. Его эмоции стали настолько явными, что начали бить по разуму, как огромный колокол.
Пытаясь отойти подальше, чтобы успокоиться, найти служебный вход и сбежать, Альберт понял, что у Семьи не получится спрятаться по одному. Все слышали и чувствовали триумф брата. И скоро все они будут здесь.
Вы здесь » Les Quatre Cavaliers » Основной » По ту сторону добра
