Николь и Серхио, 8 августа
- Резко онемела нога, - сообщила Николь, вновь очутившись на узкой больничной койке. От тонкой, почти двухмерной подушки и истлевшего грязно-серого покрывала тянуло запахом обреченности.
- Анастезия начала действовать, - солгал доктор Серхио Баррио. За все это время он, казалось, ни разу не посмотрел ей в лицо. Вот и сейчас сидел, держал ее белую руку в своей смуглой и смотрел на циферблат часов. Впрочем, он и не думал считать пульс. Единственное, что он считал, так это что судьба была к нему чудовищно несправедлива. А ведь все так хорошо начиналось...
Серхио родился в небедной семье, родители любили его больше всех его братьев и сестер, ему удалось поступить в медицинский. Конечно, жилось там, в большом городе, несладко, но он справлялся, главное – учился, и учился хорошо, ему прочили большое будущее. Но потом умер отец, с деньгами стало совсем туго, пришлось уйти с пятого курса и искать себе работу. Работа была только в Ориканте, в проклятой больничке со спивающимся главврачом... Летиция ушла от него. Карьера, жизнь, судьба – к чертям.
Вот и эта пациентка, на вид не старше двадцати, послана ему в насмешку. Она, конечно, не из местных, скорее всего, гринго, хотя отлично говорит по-испански и взгляд ее черных глаз чем-то напоминает Летицию. От нее пахнет так свежо, словно бы местные тяжелые запахи вовсе не пристают к гринго... Так торопилась уйти после укола – «Ай, мой автобус, вы не понимаете, я не могу остаться здесь еще на неделю, меня ждут, пустите, пустите!» – и презабавно упала, не пройдя и трех шагов. О, как он ненавидел этих чистеньких, вечно спешащих мальчиков и девочек оттуда! Их родители оплатят им любую учебу, а в каникулы позволят прокатиться по свету. Они не знают и не могут знать, что такое работа, отчаяние, нищета! Чем, чем они лучше него, Серхио? И все-таки именно он обязан их лечить. Может быть, это такое наказание за неизвестные ему самому грехи. Вводить сыворотку, срок годности которой истек полтора года назад, потому что другой нет. Делать анализ крови, который ничего на дает, потому что другого он в здешних условиях сделать не может. Писать никому ненужные отчеты, полные умно звучащих терминов, хотя по большому счету все сводится к одному: девка либо умрет, либо выживет, и ни в том, ни в другом, не будет его, Серхио, заслуги. «Отыметь бы ее сейчас как следует, пока не сдохла, а с ней всю ее страну», - мелькнула совсем уж шершавая, грубая мысль.
- Мне нужно позвонить. Пожалуйста! – раздался требовательный голос.
- Это невозможно, – по тому, как сурово он сдвинул брови, Клифф легко догадалась, что он лжет. – Стационарный телефон в больнице отключили за неуплату в этом месяце. А мобильный... вы знаете, где ближайшая вышка, обеспечивающая мобильную связь? В Хонсе. Она всегда работает с перебоями, а про сезон дождей и говорить нечего.
Николь заплакала от осознания собственной беспомощности. Беспомощности перед кем? Перед озлобленным врачом, вышкой в Хонсе, сезоном дождей, джунглями, наконец. Явись она в Лондон завтра, ее ждал бы головокружительный успех. Она получила бы знаки отличия, или другую награду, отец похвалил бы ее при всех, а несносный старший брат позеленел бы от зависти. Но теперь ничего этого, конечно, не будет, потому что заслуги старше недели для ордена не существовали. Куй железо пока горячо или вовсе не суйся в кузницу.   
Серхио молча вышел из палаты. В мире, где он два месяца ежедневно – и напрасно – звонит Летиции, никто другой не имеет права на телефонный звонок. 

Алоис, 8 августа
Телефонный звонок прервал аккордную ноту тишины, воцарившейся в конференц-зале. Вайолет Ноттиган бросила в его сторону испепеляющий взгляд, но ничего не сказала. А между делом на такие звонки нужно отвечать. Всегда. Тем более, если на тебе стоит несмываемая печать Ока и Пирамиды. Бывших офицеров ордена Иллюминатов не бывает никогда.
Извинившись перед присутствующими, Алоис поднялся со своего места, педантично отряхнул от несуществующих складок пиджак и стремительно удалился из зала.
- Надеюсь, я не вовремя, - раздался голос в трубке, - и теперь по моей вине какой-нибудь стрелок столетия будет скупать акции, пить дорогой виски и трахать твоих баб, мой маленький сучонок.
- Вижу, у кого-то выдался хороший день, Ллойд, - ответил Алоис, решив, вопреки обычаю, проигнорировать выпад оператора. Времени на тренировку своего красноречия у него не было, желания – тоже.
- Мой хороший день – твой поганый день, Ал. И он тебе обеспечен, если ты выяснишь, куда запропастился подотчетный тебе курьер.
Алоис прикрыл рукой глаза. Николь. Бандитка.
- Посылка доставлена в срок, ты мне лично сообщил об этом несколько часов назад, я…
- … должен был ежедневно перед сном читать своей ненаглядной сестричке кодекс этики, и для нее тоже написанный, если она об этом до сих пор не знает. Глава вторая, параграф третий, посвященный обязанностям минервалов перед орденом. Цитировать не буду, сам прочтешь. Намекни ей как-нибудь при встрече, что хорошо работать лишь половина дела. Но тебе ли это не знать, папочкин жополиз.
И Алоис остался стоять в коридоре наедине с завершенным вызовом и острым желанием набить оператору морду. Одна беда, по пальцам сосчитать в ордене можно тех, кто знает Ллойда в лицо.
Дверь приоткрылась, показалась хорошенькая головка Вайолет.
- Мистер Вагнер, мы все вас ждем.
- Минуту, - бросил он ей, через плечо, - один звонок.
Один не свершившийся звонок. Она была вне зоны доступа. Алоис ощутил, как его холодный разум отдает кипятком безудержной ярости. Вот, значит, как.

Николь и Серхио, 12 августа, раннее утро
Николь принадлежал только рюкзак с нехитрыми пожитками. От всего лишнего – например, мобильного – она успела избавиться, но не успела приобрести замену. Это она планировала сделать в Хонсе, теперь таком же недостижимом и прекрасном, как райские кущи.
Документы Николь – разумеется, на другое имя – Серхио видел мельком, она не выпустила паспорт из рук, и теперь его терзала тревога: кто эта девушка? Она явно издалека, почему же у нее с собой так мало вещей? Откуда она сбежала, и не ищут ли ее большие люди?.. Положение усугублялось нестабильным состоянием пациентки: она могла часами метаться в бреду, а потом вдруг приходила в кристально-ясное сознание. Что с ней, доктор Баррио не знал, его этому не учили. Да что угодно: от непереносимости просроченной сыворотки до туберкулеза. Нет, состояние больной его нисколько не волновало, однако возможные проблемы с законом, наркомафией или разведслужбами этого безумного мира пугали его. Серхио убедил себя, что как ответственное лицо должен проверить содержимое ее рюкзака, пока она спит.
- Вы что-то ищете, доктор Баррио? – раздался тихий, но вполне уверенный голос Николь.
- Н-нет...
- Напрасно. Я бы на вашем месте давно занялась мародерством.
- Просто ваши вещи стояли вот здесь и мешали мне пройти, я хотел их передвинуть, только и всего, - кажется, он начинал сердиться.
- Я так и поняла, - ее черные глаза смеялись. – Но вынуждена вас разочаровать: у меня нет с собой ровным счетом ничего такого, чем можно поживиться. Разве что эти серьги... они из серебра. Вам они вряд ли подойдут, а вот Летиции понравились бы.
- Откуда вы знаете? – Серхио отступил на шаг и вскинул руки, словно защищаясь от удара.
- У вас глаза больной собаки, а в голосе звучат интонации человека, твердо решившего отомстить всему миру. Значит, вас кто-то обидел, и не на шутку. При этом вы не расстаетесь со своим мобильным, вот и сейчас он наверняка в левом кармане вашего халата, вы держите его в руке. Боитесь пропустить звонок, и явно не звонок страхового агента. Как-то вы прошептали имя...
- Хватит!
- Как вам будет угодно. Позвольте только заметить, что женщины легко прощают мужчин, делающих дорогие подарки, например, как эти серьги. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Что вы хотите взамен?
«Жить», -  чуть было не вырвалось у Николь. Но это был бы, право же, неравноценный обмен.
- Позвольте мне сделать один телефонный звонок.
Доктор вышел из палаты, ничего не сказав, и Николь показалось, что у нее разорвется сердце. Трус, трус, сволочь! Не зря мифическая Летиция бросила его!.. И она тоже дура, затеяла с ним шпионские игры! Нужно было стоять на коленях, рыдать, выть в голос, хватать его за полу халата, только бы он дал ей позвонить...   
Не проишло и двух минут, как дверь снова распахнулась.
- Вот телефон.
Клифф закусила губу. Нужно набрать номер... офиса? Нет, это слишком прямая связь. Лучше номер брата, да. Только бы не ошибиться – что у него там после восьмерки, пятерка?.. Только бы не накатила сейчас эта горячая волна, смывающая сознание... Только бы он взял трубку... Пожалуйста...
Невыносимо долгие гудки сменили тишина, но за ней вместо долгожданного «Вагнер» последовали треск и шумы.
- Я же предупреждал, в сезон дождей связи нет. Давайте сюда серьги.   
В голосе доктора Баррио звучало едва сдерживаемое торжество: оказывается, не только он отвергнут и забыт, но и она, эта белая девочка из далеких краев! Уже сама эта мысль служила ему утешением. 

Алоис, 12 августа, полдень
Эта мысль служила ему утешением: не в первый раз. Не в первый раз она обставляла все и всех, ставя свои интересны на ранг выше всего, как капризный и эгоистичный ребенок. Коим для Алоиса она и была. И чего же ты хочешь добиться? Свободы? Каким образом? Укатив в какую-то тихую гавань на пару со своим либидо, требующим горячей южной крови?
В конце концов, у всего есть свой предел!
Но в первый раз. В первый раз во время процесса Алоис думал о чем-то помимо самого процесса.
- Мистер Вагнер? – вероятно, пауза в зале суда слишком затянулась, и все участники нервно поглядывали на него. Он вздохнул.
- У стороны обвинения нет больше вопросов, Ваша честь.
Но вопросы были.
Уже в машине его застал очередной телефонный звонок. Незнакомый номер, точно не из Лондона. Вагнер приложил трубку к уху, но ответа ни от кого так и не добился. Обратная связь не проходила.
Дверца машины открылась, и на переднее пассажирское сиденье устроилась Вайолет. Она обеспокоенно взглянула на Алоиса.
- Ты весь покрылся испариной, все в порядке?
- В полном, - без особенной уверенности ответил он и вырулил с парковочного места. На развороте он едва не врезался в столб. Вайолет не одобряюще покачала головой.
- Ллойд, проверь, откуда был звонок, - по обыкновению скорее приказал, нежели попросил Вагнер, когда они окончательно застряли в пробке.
- Ага, десять раз споткнулся, но все же побежал.
- Это срочно.
- Срочные звонки от других абонентов, ты в их список не входишь. Прости, малыш.
- Ллойд, твою ж мать! – но бархатная рука Вайолет мягко легла ему не плечо. Алоис прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. На другом конце, где-то в Нью-Йорке, Детройте или Бостоне засмеялся неведомый призрак.
- Что, принц в кой-то веки занервничал в отсутствии своей принцессы? Ладно, но сперва начни как полагается, Ал. Кто из нас отличник по теории оккультизма? Есть такое магическое слово… ну-у?
- Пожалуйста, - выцедил из себя Вагнер сжимая руль так, что костяшки побелели.
- Для начала не плохо, - ответил оператор, - но ты прекрасно знаешь, что в один прекрасный день за это тебе придется почесать мне под лопаткой.
- Ты проверишь вызов или нет?
- Уже. Он был из Ориканте.
- То есть из…
- Перу.
- Спасибо, Ллойд, - осипшим голосом произнес Вагнер, - когда-нибудь я почешу тебе под лопаткой.
И он повесил трубку. Кажется, на пару мгновений у него поплыло перед глазами. Ориканте. Перу. Там была ее завершающая точка. Этот звонок был точно как-то связан с Николь. Совпадения быть не могло.